После недолгих поисков я обнаружил след другой черепахи. Ее панцирь оставил в мягкой траве широкую полосу, как если бы здесь прошел каток. След вел к кусту, под которым спала черепаха. Я поднял камень величиной с кулак и постучал по панцирю. Черепаха зашипела, как маленький дракон, но, видя, что это не помогает, решила спастись бегством. Выпрямив ноги во всю их длину, она заковыляла как на ходулях, и уж тут никакое препятствие не могло ее остановить. Подобно танку она ломилась сквозь кусты и перелезала через попадавшиеся на пути камни. При этом она не переставала шипеть, а если что-нибудь снова пугало ее, быстро скрывалась в панцирь, так что брюшной щит громко ударялся о землю. Но стоило мне куском лавы постучать о панцирь, как она вскакивала на ноги, неуклюжие, как у слона. В конце концов мне стало жаль перепуганную великаншу. Я оставил ее в покое и обратил свое внимание на ее подругу, мирно щипавшую траву на лужайке. Около этой черепахи я провел почти весь день, и мы, можно сказать, стали друзьями. Под конец она даже не возражала против того, что я ползал вокруг и фотографировал ее со всех сторон. Примерно в полдень она забралась под кусты, отбрасывавшие редкую тень, и улеглась там, положив голову, как собака, наземь. Но глаза у нее оставались открытыми. Я уже хотел было уйти, как вдруг увидел нечто удивительное. На голову черепахе сел маленький темный земляной вьюрок и начал что-то выклевывать из ее ноздрей и уголков рта. Черепахе это явно нравилось. Она, по-видимому, привыкла к тому, что вьюрки ее чистят. Что там птичка выклевывала — я не видел. Может быть, семена или клещей… Во всяком случае эта сцена напомнила мне об известном содружестве буйволовой птицы с крупными животными.

Когда я вернулся к озерцу, моя старая знакомая высунулась наконец из панциря. Она была крупнее тех, которых я видел в этот день. В ширину она имела 224 сантиметра, длина панциря составляла 131 сантиметр. Вчетвером мы попытались приподнять животное, но нам не удалось оторвать черепаху от земли даже на сантиметр. Она весила килограммов 300, не меньше! Действуя дубиной, как рычагом, мы перевернули ее на спину. Брюшной щит имел углубление наподобие миски. Значит, самец: у самок брюшной щиток плоский.

Мы провели в краю гигантских черепах два с половиной дня. Утром, часов до десяти, обычно шел дождь. Мы лежали в палатках на надувных матрацах, смотрели на зеленые кусты, с которых канала вода, и пили чай. В десять пробивалось солнце, над лугами подымалась дымка испарений — можно было покидать палатки.